Алексей Пьянков: о музыке, о выступлении в Большом театре и любви к Каменску

Профессия оперного певца  — дело интересное и  творческое. Главным и  фактор, который дарует возможность заниматься этим видом искусства, служит глубокий, чистый и  неповторимый голос. Оперные певцы выступают в  разнообразных амплуа. Артист может обладать любым тембром: от  тенора до  баса. Имеют большое значение техника исполнения и  артистичность. В  процессе исполнения различных арий певец должен донести до  зрителей не  только авторский замысел и  эмоции, но  и  привнести от  себя определённую гамму чувств и  переживаний в  образе того или иного персонажа.

А  провёл нас в  закулисье этой профессии Алексей Пьянков  — солист Челябинского театра оперы и  балета, а  по  совместительству  — уроженец Каменска.

—  Алексей, для начала расскажите немного о  себе.

—  Я  родился в  Каменске-Уральском. Это город я  безумно люблю. В  нём прошла вся моя юность. Обожаю эту неповторимую уральскую природу  — эти речки, по  которым я  с  детства любил кататься на  лодках. Ух, а  какие  же в  Каменске сказочные леса  — эти земляничные полянки, огромное количество каких-то извилистных тропок, скал и  просто необыкновенных мест, куда хочется возвращаться вновь и  вновь. Всегда с  теплотой и  трепетом вспоминаю эти места. Каждый уголок этой сказки о  чём-то говорит, у  каждого уголка своя история.

—  Расскажите о  своём детстве, о  родительской семье и  детских мечтах. Интересно понять, что сформировало вас, как творческую личность.

—  Я  воспитывался в  музыкальной семье. Маму, Елена Георгиевна  — преподаватель фортепиано в  Детской Музыкальной Школе № 3 (а  ранее преподавала во  второй школе). У  неё огромный стаж работы, всю жизнь отдала музыке. Не  так давно у  мамы был большой концерт в  честь юбилея, в  котором принимали участие мы, её  дети. Кстати, нас у  мамы трое: я  — старший сын, а  ещё есть сестра Алиса и  брат Михаил.

А  папа у  нас филолог по  образованию. Безумно эрудированный человек, им  прочитанно безмерное количество литературы. Я  даже не  знаю, есть на  свете что-то, что он  не  читал. Но  и  папа тоже связан с  музыкой  — он  играл в  группе на  бас-гитаре. А  ещё у  него с  мамой был тандем  — с  нашего детства они делали постановки различных сказок и  мюзиклов. Мама писала музыку, а  папа сочинял стихи (да, наш отец ещё и  поэт). Словом, детство было безумно интересным. (Смеётся  — прим. ред.) А  самое важное  — в  этих мюзиклах главные роли исполняли мы, дети.

—  И  пару слов про сестру и  брата.

—  Моя сестра играла в  музыкальной школе на  скрике, а  потом поступила в  Архитектурную академию в  Екатеринбурге, окончив которую, стала потрясающим художником. А  брат у  меня  — флейтист, за  его плечами Московская консерватория. Сейчас он  работает в  оркестре Московского Губернского театра оркестре у  Сергея Безрукова.

—  Когда у  вас впервые появилась тяга к  музыке? Помните то  первое мгновение, когда возник интерес?

—  Ох, интерес к  музыке был всегда! Ведь с  самого детства окружен музыкой. И  сколько себя помню, я  всегда проявлял к  ней общий интерес и  внимание. Да  я  буквально жил в  музыкальной школе! Общеобразовательная школа всегда стояла на  втором месте. Да и  в  принципе, вспоминая обычную школу и  свой класс, я  не  могу припомнить никаких «ярких пятен» в  образовании. А  вот про музыкалку у  меня самые красочные воспоминая. Помню, что это был свой удивительный мир, в  котором всегда чувствовал себя в  своей стихии.

—  Как были ваши шаги в  вокальном искусстве?

—  У  нас в  городе был замечательный педагог  — Зинаида Романовна Ивайкина. Мне было лет десять, когда мне посчастливилось стать её  учеником! Именно она и  начала открывать мне мир вокала. Да, до  неё я  тоже занимался, пел. И  меня даже замечали, потому что у  меня был громкий и  яркий голос. Но  потом мама привела к  Зинаиде Романовне. Ох, она была педагогом от  Бога! Царствие ей  небесное. К  несчастью, она умерла слишком рано. Очень жалко…

И  как только мы  начали с  ней заниматься, я  сразу  же получил гран-при на  областном конкурсе «Юные таланты». Я  очень благодарен Зинаиде Романовне, потому что она мне дала огромную школу. У  неё ведь вышла целая плеяда учеников, которые поют по  всей России и  миру.

—  А  когда и  как вы  открыли для себя оперу? Помните свои первые впечатления?

—  Именно Зинаида Романовна привила мне любовь к  опере. Я  помню, как она показывала мне записи Лучиано Паваротти. Ох, как  же я  был впечатлён! Это для меня был такой восхитительный удар, ведь я  ранее ничего подобного не  слышал.

Да, пожалуй, опера началась оттуда. Кстати, мама в  детстве тоже водила меня в  оперу  — и  на  «Царскую невесту» Римского-Корсакова", и  на  «Трубадура» Верди. И  ещё на  многие другие. И  я  помню эти неповторимые ощущения, когда я  сидел в  зрительном зале. В  театре нужно было вести себя по-особому, потому что это  же такое сказочное заведение, можно сказать  — Царство искусств! Эта огромная хрустальная люстра под потолком, покрытая сусальным золотом, эта раскрашенная узорчатая лепнина… Непередаваемая красота!

—  А  когда произошло более осознанное знакомство с  оперой? Когда вы  поняли, что опера  — ваш путь?

—  Я  помню, что оперный театр, конечно, вызывал во  мне трепет ещё с  детства. Но  более осознанное знакомство с  оперой у  меня началось, когда я  стал студентом Каменск-Уральского педагогического колледжа. Преподавателем по  классу вокала у  меня там была Елена Викторовна Рычик. Можно сказать, что она была педагогом, перенявшим методику у  Зинаиды Романовны Ивайкиной. Помню, как в  процессе учёбы пришло время, когда мы  начали с  ней делать уже какие-то сложные оперные арии. Мы  делали Ленского  — одну из  моих первых арий, с  которой я  потом поступил в  консерваторию. Ох, было сложно, но  очень интересно. Я  успешно в  этом развивался. И  даже сам не  понял как, но  лет в  семнадцать пришло осознание, что мне это нужно, что опера  — моя жизнь!

—  Помните своё самое первое выступление?

—  Помню как в  начальных классах общеобразовательной школы № 3 нас однажды привели в  хоровой класс, где мы  пели какую-то песню. Вдруг педагог прерывает наше выступление и  спрашивает: «Кто это там басит так? Ну-ка! Заново поём, ещё раз!» И  мы  ещё раз поём произведение. Вдруг взгляд педагога останавливается на  мне: «Пьянков, выходи!» Ну я  и  выхожу. Преподаватель просит меня спеть и  я  пою. На  что она: «О! Вот, смотрите, как надо!» (Смеётся  — прим. ред.)

Вот, пожалуй, проявление себя как вокалиста, случилось именно тогда. Помню, что у  меня в  тот момент был трепет, конечно  же, я  безумно волновался выступать перед своим классом.

—  Кстати, как справляетесь с  волнением перед публичными выступлениями?

—  Помню, в  детстве я  всегда очень сильно волновался. И  волнение, конечно, сложно было в  себе сдержать. Но  как избежать волнения? Только волнением! (Смеётся  — прим. ред.) Просто надо очень много практиковаться, чаще выступать. Сейчас, конечно, я  тоже волнуюсь, но  теперь я  могу перековать это волнение в  другое русло. В  русло эмоций. Перековать так, чтобы это волнение стало продуктивным.

—  Какими были ваши студенческие годы в  консерватории?

—  Ох, студенческая жизнь в  консерватории была безумно насыщенной! Я  был очень яркий и  там. Даже несмотря на  то, что со  мной учились равные. Но  там я  находился постоянно на  сцене, выступал во  всех постановках. Уже с  первого курса меня взяли в  оборот и  я  начал выходить в  разных операх. При консерватории был ещё и  наш студенческий театр, где был свой оркестр. И  это очень круто, ведь далеко не  каждая консерватория может похвастаться своим собственным оркестром и  своим театром.

Там, на  студенческой сцене, я  и  становился артистом. Сначала были небольшие роли, потом всё больше и  больше. Постепенно стали появляться главные роли.

—  Помните свою самую первую работу в  этой сфере?

—  На  втором курсе меня пригласили в  Свердловский государственный академический театр музыкальной комедии. Там я  пять лет благополучно проработал солистом. Пел классическую оперетту. Приобрёл огромный опыт. Мой первый спектакль там назывался «Пастиччо для влюбленных». Сложная роль, состоящая из  двух полотен. Первое  — музыкальное интермеццо «Ливьетта и  Траколло» Перголези, а  вторая  — одноактная опера-буфф Стравинского «Мавра». Соединив эти два спектакля воедино получилось  — пастиччо (что в  переводе с  итальянского  — «паштет»). Ставил это действо Михаил Мугинштейн. Кстати, он  сейчас идейный вдохновитель в  Московском театре Новая опера. Благодаря ему и  его супруге Екатерине Одеговой мы  приняли участие в  неком перфомансе, театральном экспирименте. Как раз тогда музыкальная комедия открывала свою новую сцену. Это было необыкновенно, волнительно и  потрясающе! После этого спектакля я  уже полноценно начал входить в  репертуар музкомедии.

—  У  вас бывали периоды эмоционального выгорания, когда хотелось бросить оперу? Как боролись с  собой в  такой ситуации? Что помогало оставаться на  плаву?

—  Был период, когда я  работал в  музыкальной комедии. Однажды я  понял, что больше не  могу там работать, потому что это не  мой жанр. Мне не  нравился мюзикл, не  нравились оперетты. Хотя, я  сейчас до  сих пор пою оперетты. Но  я  стремился всегда именно к  опере. Я  всегда считал, что именно опера  — и  есть моя жизнь. Это то, что я  хочу делать, чем хочу заниматься. И  у  меня случился определенный кризис в  период работы в  том театре. Перегорел, понял, что больше не  могу. И  такое было единственный раз в  моей жизни. Но  у  меня никогда не  было желения отказаться от  оперы. Наоборот! Я  всегда к  этому стремился. Потому что это моё призвание.

—  Как вы  попали в  Челябинск?

—  И  вот, работая пятый год (в  двадцать шесть лет), я  решаюсь на  переезд из  Екатеринбурга. Потому что с  Екатеринбургским государственным академическим театром оперы и  балета у  меня не  сложилось. Почему не  сложилось? Для того, чтобы меня туда взять, сказали, что им  надо кого-то уволить. Хотя я  неплохо там прослушался. Значит это была просто не  судьба для меня. А  я  всегда плыву по  течению реки судьбы.

Затем я  прослушался в  Центре оперного пения Галины Вишневской, куда меня взяли. И  параллельно прослушался в  Челябинский государственный академический театр оперы и  балета, куда меня тоже взяли. И  я  выбрал Челябинск. Потому что хоть Центр Вишневской  — это столица, маститые педагоги, я  всё равно после него в  любом случае должен идти работать в  театр. Поскольку Центр создан для того, чтобы учиться и  потом работать в  театрах. И  вот с  тех пор я  прирос к  Челябинскому театру. И  он  потрясающий, отлично преобразовался за  годы, обновилась труппа. Здесь работает очень много молодых солистов.

—  Как вы  оказались на  сцене легендарного Большого Театра? Расскажите о  том периоде.

—  Это был фестиваль «Видеть музыку». Наш театр заключил контракт с  Государственным академическим Большим театром России. И  Большой предоставил нам несколько декораций. Например, для использования в  какой-нибудь опере или для балета. Им  обновляют репертуар, декорации становятся не  нужны, а  в  утиль выбрасывать жалко, поэтому отправляют их  нам. Эти декорации хороши очень сильными художниками. Естественно, когда они приходят к  нам в  театр  — это очень здорово! Это даёт вторую жизнь спектаклям Большого театра.

А  ещё мы  с  Большим обмениваемся опытом: они привозят к  нам своих артистов и  свои спектакли, а  мы  привозим к  ним свои. Однажды и  я  принял участие в  таком обмене  — пел Герцога из  оперы «Риголетто» Верди. Думаю, все знают арию «La  Donna e  mobile» («Сердце красавицы склонно к  измене»). Вот оттуда это произведение. Спектакль довольно сложный. Да  ещё на  сцене Большого театра! И, спустя какое-то время после спектакля мне сообщают, что один артист заболел. А  у  нашего театра на  сцене Большого был запланирован второй спектакль, не  «Риголетто» а  «Carmina Burana» Карла Орфа. И  в  этом спектакле есть запредельная партия, безумно высокая  — «партия тенора» или, как её  ещё называют  — «ария жареного лебедя». (Смеётся  — прим. ред.) Интересная песня. Небольшая, но  очень сложная, поётся просто запредельными нотами. Эта ария звучит, когда лебедя ведут на  жаровню, так скажем. И  он  исполняет свою последнюю лебединую песню. Есть в  этом, конечно, какой-то сарказм и  юмор. (Смеётся  — прим. ред.) И  вот, на  следующее утро мне говорят, что артист заболел и  я  буду петь именно эту партию. Так я  спел два спектакля подряд на  сцене легендарного Большого театра.

—  Вы  занимаетесь преподавательской деятельностью?

—  Да, я  занимаюсь преподавательской деятельностью. Ещё в  Екатеринбурге у  меня был свой проект. Была школа, в  которую я  очень много вкладывал. Масса учеников. Но  я  понял, что это очень мешает. Когда ты  становишься артистом, когда ты  ещё на  пути становления, преподавательство мешает. А  я  такой человек, который очень сильно расстрачивается. Я  слишком сильно эмоционально вкладываюсь и  трачу всего себя на  учеников. К  сожалению, ученики не  всегда работают с  отдачей. И  я  сейчас беру только тех ребят, которые точно также могут отплатить мне тем  же, что и я. То  есть, стараются, имеют чёткие цели. Это сложно. У  меня есть ученики, но  их  немного. И  я  бы не  хотел их  много, потому что основная профессия сейчас отнимает колосальное время. Ведь моя профессиональная деятельность требует определенной гигиены голоса и  правильного расхода сил.

—  Расскажите о  вашем сольном рок-проекте?

—  Со  школьных времён у  меня были различные рок-группы, потом и  в  студенчестве я  продолжал это дело. Но  забросил, когда поступил в  консерваторию. Был большой перерыв. Однако песни копились, было множество разных задумок. И  если ты  уже связал свою жизнь с  музыкой, то  у  тебя уже происходит необратимый процесс, когда ты  пишешь и  отправляешь творчество «в  стол». Постепенно, когда накопилось огромное количество песен, я  решил, что их  нужно как-то реализовать. И  в  этом году, 1  января, вышел мой альбом. Называется он  «Вериги». А  сам проект я  назвал «Алексей Пьяный».

—  А  почему «Пьяный»?

—  Почему Пьяный? Во-первых, в  этом названии есть что-то есенинское. Ведь можно быть, к  примеру пьяным жизнью или пьяным любовью, не  обязательно от  алкоголя. (Смеётся  — прим. ред.) А  во-вторых, у  меня фамилия  — Пьянков, ещё в  школьные годы меня порой дразнили  — «пьяный». И  я  это сделал своей сильной стороной. Почему  бы и  нет?

—  Где можно послушать этот альбом?

Этот альбом вы  можете послушать на  всех интернет-платформах. Я  есть и  на  «Яндекс. Музыка, и  «Google Play Music» и  на  «Apple Music» и в  «ВКонтакте»… Да  везде!

Но  кроме альбома я  ещё выпустил несколько синглов. Один из  них  — «Снег, снег, снег» вошёл как раз в  альбом.

—  Как  бы вы  охарактеризовали жанр альбома? Расскажите об  особенностях работы над ним.

Альбом разноплановый и  разножанровый. В  основном, конечно, это фольклорный рок. В  его написании принимал участие мой брат-флейтист (он  сыграл несколько партий). А  флейта, конечно  же, придаёт фолк-звучание. Также, в  этом проекте приняла участие моя жена  — в  песне «Время остановилось» она исполнила оперный вокализ. Кстати, эта песня одна из  самых прослушиваемых. Смотрю на  статистику просмотров и  вижу, что люди очень ей  интересуются. Помогала мне записывать альбом местная челябинская группа «Макентош». Материал записан на  профессиональной студии, потраченна масса времени, средств, усилий и  нервов. Это проект моей последней жизни. Но  на  нём ничего не  заканчивается, скоро выпущу уже новый сингл! Будет ещё одна песня в  разных жанрах. Кстати, у  меня ведь даже электронный жанр есть! Не  хип-хоп конечно. (Смеётся  — прим. ред.) Но  что-то подобное. Я  пытаюсь эксперементировать.

—  Наверняка, за  всю вашу музыкальную карьеру, случались каки-нибудь смешные или курьёзные ситуации?

—  Да, конечно, было много смешных и  каверзных ситуаций. Но  о  них стараюсь забыть. Они  же в  основном связаны с  забыванием слов или невыходом на  сцену (не  конкретно меня, а  допустим, партнёров). Бывает, что повиснет пауза, а  человек забыл выйти… Да, случается и  такое. Но  мы  стараемся об  этом не  думать, вспоминаем, как о  какой-то нелепой случайности. Вообще, конечно, ничего подобного не  должно происходить. Потому что в  театре всё должно работать как часы.

Был случай, когда во  время оперы «Риголетто» я  выходил в  зал. Там по  сценарию надо выходить в  зал и  оттуда петь свою партию. И  вот я  пою в  зале. И  в  это время мне подарили розочку. Ох, это было так неожиданно! Я  встал на  колено, поцеловал ручку. Это была женщина, которая постоянно приходит на  спектакли, она театральный человек, очень любит театр. Конечно, часто дарят цветы после выступления, но  чтобы во  время спектакля, когда идёшь по  залу… Такое было впервые. И  это было очень интересно и  забавно.

—  Какие ваши роли самые любимые?

—  Самые любимые роли  — новые. Те, которые разучиваю на  данном этапе. Конечно, раньше я  мечтал о  каких-то ролях. Например, очень грезил спеть Герцога в  «Риголетто», а  был период, когда мечтал спеть Ленского. И  всё свершилось. А  когда свершается, ты  понимаешь, что всё, что ты  сделал уже позади. И  тогда к  этим реализованным мечтам уже иное отношение. Ты  уже не  относишься к  ним, как к  партиям, о  которых мечтаешь. Это уже партии из  твоего репертуара, которые тебя кормят, которые становятся твоей работой. Поэтому, когда притрагиваюсь к  чему-то новому  — это становится моей любимой ролью. Потому что музыку, которую ты  поёшь, с  которой работаешь, ты  должен полюбить. Одна из  моих последних ролей  — Рикардо из  «Бала-маскарада» Верди. Кстати, с  Гузелией мы  работали премьеру вместе. Она пела Амелию, а  я  Рикардо. Я  обожаю эту партию  — она очень красивая, наполненная, насыщенная, огромная. Ставил её  Иркин Габитов, режиссёр Мариинского театра.

—  Какие роли самые сложные в  вашем репертуаре?

—  В  русских операх, например, сложность заключается в  слове, в  правильной подаче этого русского стиля, в  ощущении себя в  нём. Сложности в  нюансах. Например, у  Чайковский в  творчестве присутствуют постоянные нюансы. Есть и  некоторые технические сложности, допустим, расположение каких-то близких нот.

А  если брать итальянскую музыку, то  она совсем другая, французская тоже.

Очень сложная партия у  меня есть в  «Сказках Гофмана» Оффенбаха. Сама роль Гофмана. Сложая, высокая роль, к  которой всегда очень тщательно готовлюсь. Чтобы её  спеть, требуется приложить массу усилий, не  расстрачиваться и  правильно настроиться. Там множество жанров: и  оперетта, и  веризм и  бельканто. К  тому  же, образ немножко сумасшедший у  этого Гофмана. И  я  всю постановку нахожусь на  сцене. Там на  мне держится многое. Пожалуй, это одна из  сложных ролей для меня.

—  О  каких ролях мечтаете?

—  Мечтаю о  роли Ромео из  оперы Гуно «Ромео и  Джульетта». Потому что считаю, что эта музыка одна из  самых красивых, которые я  когда-либо слышал. Думаю, что во  мне она отзывается по-особому. Я  всегда мечтал спеть Ромео. И  надеюсь, что это когда-нибудь произойдёт. К  сожалению, опера идёт крайне редко в  России. Но  музыка просто бесподобная.

—  У  вас есть кумиры на  оперной сцене?

—  В  студенческие годы у  меня были кумиры, на  которых я  опирался, к  которым стремился. Сейчас, пожалуй, нет. Когда начинаешь входить в  профессиональный мир оперы, то  начинаешь понимать из  чего это всё сделано, как люди поют. Ты  начинаешь понимать, что у  кумиров есть не  только хорошие стороны. За  каждой светлой стороной стоит и  теневая. Не  всё так гладко, как мы  видим с  экранов телевизоров или когда смотрим в  интернете спектакли. Да, можно брать что-то хорошее от  людей, которые поют, перенимать их  опыт, но  не  более.

Очень люблю читать биографические книжки, о  том, как те  или иные вокалисты относились к  разным операм, что они делали, когда работали над той или иной партией. Но  вообще, ты  должен развиваться сам. Это такой самобытный жанр. Если ты  поёшь, самое главное  — твой стиль, то  как ты  поешь. И  чем особенней ты  это делаешь, тем ты  больше запоминаешься. Поэтому голос  — самый распространенный товар. Мы  же  всегда можем отличить, к  примеру, Аллегрову от  Пугачевой. Потому что это уникальные тембры. Тембр  — это некий код, твоя индивидуальность, которая ни  с  чем не  сравнима. Только есть один ты  и  всё. Поэтому важно найти свой стиль.

Но, конечно  же, я  уважаю и  очень люблю каких-то певцов. В  настоящее время мне нравятся те, кого я  слышал живьём. Про талант которых я  могу сказать не  по  записи. Потому что на  записи человек может звучать определенным образом, а  когда он  выходит на  большую аудиторию с  оркестром, то  это звучит уже по-другому. Ведь очень много трудностей. Например, оркестр очень плотный, его нужно перекрыть. А  мы, оперные певцы, поём без микрофонов на  большой зал. Как ты  работаешь на  большой зал? Слышно  ли тебя? Это очень важные моменты.

Мои последние впечатления  — когда к  нам приехал петь Германа солист Большого театра  — Олег Долгов. И  я  услышал одного из  самых крутых Германов, которых знаю! Также, мне очень нравится как поёт Гузелия Шахматова. Я  считаю, что её  талант имеет мировой уровень!

—  А  если говорить о  рок-музыке?

—  А  если говорить о  рок-музыке, то  это русский рок. Я  очень люблю группу «Наутилус Помпилиус». Мне кажется, Бутусов ещё в  то  время, когда выпустил свои легендарные хиты  — сделал грандиозное открытие и  оказал влияние на  многих. А  ещё мне очень нравится группа «Сплин». Раньше я  к  ней относился довольно прохладно. Но  однажды решил переслушать свою дискографию и  проникся. Слушая ранние альбомы, я  нахожу в  них что-то особенно интересное  — большую поэзию.

—  Расскажите немного о  вашем графике. Как проходит день оперного певца?

—  График бывает разный. Всё зависит от  нагрузки, от  того, сколько спектаклей в  месяц ты  поёшь, какие параллельно идут премьеры и  постановки. Какие это спектакли? Большие или маленькие? Какие это роли? Если это титульная роль, то  подготовка одна, если второстепенная, то  другая. Бывают периоды, когда ты  очень сильно загружен. Бывает такое, что утром репетиция, а  вечером спектакль (но  это если роль не  главная). А  если главная, то  ты, естественно, отдыхаешь перед спектаклем и  вечером выходишь.

Но  в  наше время нет такого, как описывают старые певцы, когда они могли перед спектаклем несколько дней молчать, готовиться только к  нему. Такой роскоши у  нас, конечно  же, нет. И  вообще нет ни  у  одного оперного певца мира. Мир изменился, теперь люди совершенно по-другому работают. Надо просто следить за  собой, надо уметь распределять нагрузку, понимать свой аппарат (свой голос), понимать, что тебе нужно: что ты  должен поесть, где ты  должен отдохнуть и  поберечься. Очень важно уметь отдыхать! Потому что, если ты  не  отдохнул перед спектаклем, если ты  правильно не  распределил свои силы, то  голос может не  прозвучать, ты  можешь быть не  в  тонусе. А  голос  — это не  инструмент, который ты  взял и  пальцами сыграл, это твой организм. Тут всё зависит от  твоего настроения, состояния, и  даже от  принятой пищи. Нужно просто знать это. Существует ведь целая гигиена голоса. У  каждого певца в  этом деле свои «фишки» и  традиции.

—  Расскажите о  трудностях в  вашей сфере.

—  Если ты  хочешь быть оперным певцом, надо понять, что ты  будешь в  любом случае вкалывать. Если ты  не  вкалываешь, если ты  каждый день не  работаешь над собой и  своим голосом, то  и  результатов никаких не  будет. Нужно развиваться, всегда искать людей, которые  бы тебе дали новую информацию, чтобы ты  не  стоял на  месте, а  развивал свои роли. Нужно постоянно идти в  сторону эволюции себя. Главное  — не  терять настрой, нужно всегда к  работе подходить с  позитивным настроем, верить в  то, что ты  всё можешь. Важно не  терять уверенность в  себе. Потому что наша профессия  — это, в  первую очередь, нервы, а  потом уже  — голос. Зачатую бывает так, что человек очень хорошо поёт в  классе, а  когда выходит на  большую оперную сцену, начинает теряться. Ему сложно выходить на  сцену, сложно вынести всё то, чего он  достиг. А  чтобы это всё вынести, нужны нервы, нужно уметь бороться с  самим собой, доказывать самому себе. Поскольку тебя постоянно слышит огромное количество людей.

—  Как отдыхаете от  работы? Есть какие-нибудь увлечения, кроме музыки? Откуда берёте вдохновение?

—  Отдыхаю от  работы также, как и  все люди. Достаточно иногда, например, заказать что-нибудь вкусненькое и  спокойно посидеть, посмотреть какой-нибудь фильм или сериал, немножко расслабиться, уйти от  реальности. Или пойти в  лес на  прогулку, отправиться в  путешествие. Словом, сменить вид деятельности. Я, например, люблю зимой сноуборд. Минувшей зимой мы  ездили в  Магнитогорск, где я  пел «Травиату». И  по  пути мы  заехали на  один потрясающий горно-лыжный курорт. Очень хорошо отдохнули. Летом можно поехать и  запланировать себе отдых. Не  просто валяться, а  постараться его провести с  пользой, чтобы получить новые впечатления и  вдохновение.

—  Откуда берёте вдохновение?

—  Из  русской жизни, от  России. Мои песни зачастую о  России, о  том, какая она. Я  очень люблю свою страну. Мне кажется, что она с  особым потенциалом и  особым настроением. Считаю, что Россия ещё не  до  конца раскрыла этот потенциал. Мы  народ, который мыслит по-особому (конечно, как и  другие национальности). Но  я  ценю вот эту «русскость» в  нас.

—  Поделитесь своими достижениями в  карьере.

—  Достижения? Сложно сказать. Сложно дать объективную оценку своим достижениям. Я  просто благодарен судьбе, что у  меня всё произошло именно так, как сейчас. Потому что, оглядываясь назад, я  понимаю, что лучше и  быть не  могло. Глядя назад, понимаю, что ничего  бы не  хотел поменять. Гордиться? Время покажет. Гордиться буду тогда, когда завершу карьеру. Когда мои ученики или мои дети будут говорить обо мне. А  сейчас я  просто живу, делаю то, что должен делать. И  для меня это самое важное.

—  Если не  секрет, поделитесь вашими планами. Не  хотели  бы посетить Каменск с  концертом или творческим вечером?

—  Да, конечно, я  бы  хотел ещё концерт на  родине. Мы, кстати, с  Гузелией Шахматовой планировали много раз. Просто в  Челябинске театральная жизнь раскручена, поэтому на  такой концерт там пойдёт публика. Даже если мы  сделаем его своими силами. А  если мы  захотим сделать концерт в  Каменске, то  здесь много но… К  примеру, недавно мы  делали юбилей моей маме. Пришли её  коллеги, много народа, люди, которые хотели послушать и  посмотреть. И  мы  очень благодарны за  это зрителям. Но  чтобы сделать полномасштабный концерт с  нужной подачей и  чтобы это было супер интересно, то  для этого нужна реклама и  помощь. В  первую очередь  — спонсорская помощь. Помощь в  распространении афиш и  билетов. А  кто будет этим заниматься? У  нас в  Каменске ещё ни  разу, сколько  бы мы  не делали концерты, никто нам не  помогал в  этом плане. А  если делать собственными силами, то  мы  не имеем возможности, чтобы приехать, потратить на  это массу времени, сил и  ресурсов. К  примеру, на  юбилее мамы мне приходилось каждую неделю приезжать. У  меня абсолютно не  было выходных (при том, что у  меня очень плотный репертуарный график). Приходилось каждый понедельник приезжать и  что-то делать для этого концерта. И  это тяжело. Ну  ладно, это мамин юбилей  — большое событие, святое дело.

А  если говорить про концерт для города, то  ты  уже несколько раз подумаешь о  том, а  стоило  ли? А  нужно  ли это вообще кому-то? Поэтому, если концерт состоится, то  скорее всего это будут какие-то совместные усилия каменского руководства или каменского отдела культуры, если им  это будет нужно.

А  вообще, иногда мы  получаем какие-то приглашения, например, на  День города. Но  это не  сольные концерты, а  разовое выступления. Да  и  День города обычно в  то  время, когда я  отдыхаю, он  выпадает на  мой отпуск, когда я  уезжаю в  другие края. Гузелия может быть и  бывает в  Каменске, а  я  нет.

Но  бывает, если приглашают выступить на  какие-нибудь концерты, например, на  День Победы, то я  с  удовольствием приезжаю. Однако это бывает крайне редко, к  сожалению. Хотя, после концертов я  получаю массу отзывов зрителей, говорят, что им  хочется, что  бы мы  приезжали чаще.

—  Ваш девиз по  жизни.

—  Мой девиз по  жизни? Как сказал однажды мой педагог  — Николай Николаич Голышев: «Не  родись красивым, родись тенором!» А  я  ему отвечал: «А  что делать, если ты  краивый, да  ещё и  тенорим?» (Смеётся  — прим. ред.)